СЛЕДУЯ ЗА СУДЬБОЙ
Ничего удивительного нет в том, что счастье каждого человека зависит от предначертанной ему судьбы. Но удивительно, когда человек с тяжёлой судьбой бывает счастлив, когда он, несмотря ни на что, бывает готов повторить пройденный жизненный путь со всеми его крутыми поворотами, непреодолимыми препятствиями, опасностями и неожиданностями, когда он бывает готов вновь испытать, ниспосланные ему с небес самые тяжёлые минуты, ибо, не познавший страданий, никогда до конца не поймёт, что такое жизнь и в чём её суть.
С одним из таких людей я познакомился во время Пленума Союза писателей России в декабре 2018 года. Это – Николай Фёдорович Иванов – военный корреспондент, боевой офицер и писатель. С момента первой встречи, он произвёл на меня впечатление невероятно энергичного и мужественного, и, в то же время, простого и доброго человека, готового выслушать, понять и поддержать каждого. И я понял, что Союз писателей России выбрал для себя достойного Председателя. После этого у нас было ещё несколько встреч, и каждый раз я всё больше и больше убеждался в правильности своих первых впечатлений.
Недавно Николай Фёдорович приезжал во Владикавказ и дал интервью секретарю Союза писателей России, главному редактору литературно-художественного журнала «Ираф» Эльбрусу Скодтаеву, автору этих строк.
ИНТЕРВЬЮ
– Николай Фёдорович, большинство писателей начинали свою творческую деятельность с поэзии. Вы стихи никогда не писали? (Э.С.)
– Я как раз не стал исключением, конечно же, писал стихи. Стихи начал писать в шестом классе, и сразу – поэму, потому что мой старший брат, Александр, начал сочинять обо мне поэму, о моих похождениях, детских, деревенских, а затем он уехал учиться в Ашхабад, а тетрадка осталась. Я её нашёл, прочитал о себе поэму, и решил продолжить, это был стиль продолжения работы брата. В Суворовском училище очень много стихов писал, это естественно, потому что вольного деревенского парня поставили в строй, заперли в казарму, «сюда можно, сюда уже нельзя», это, конечно, чисто психологическое… (Н.И.).
– Что-то сработало изнутри? (Э.С.)
– Это, естественно, как бы, наложилось на какие-то воспоминания, а воспоминания это всегда поэзия. И стихов я писал много. Когда я переехал во Львовское политическое училище, там уже пошла работа, конкретно, на журналистику, написание материала, «и меня как отрезало»: я больше никогда не писал, кроме одного стихотворения, которое я написал в плену.
– Помните, хотя бы, одну строку? (Э.С.)
– Это стихотворение было дочери, посвящённое дочери. Это было, опять же, представление, что дочь бежит навстречу, но никак не может добежать до меня, потому что я закован, я под землёй, и она, как бы, просит прощения,
что она, вот, маленькая, не может добежать до меня. Это было последнее стихотворение, больше я никогда ничего поэтического не писал, потому что во мне воспитали чувство внутреннего редактора какого-то, и я уже начинаю оценивать, что такое хорошо, а что такое плохо, что для внутреннего пользования, что – для общего…(Н.И.)
– Известно, что Вы офицер, участник боевых действий, полковник запаса. Вы прошли, можно сказать, через всё, можно сказать, даже «через ад». Вы, наверное, «железный человек, потому что одни сутки пробыть в плену у врагов, у боевиков, это, видимо, даже труднее, чем проявить геройство. На поле боя можно умереть, можно и…(Э.С.)
– В плену от тебя мало, что зависит и поэтому труднее…(Н.И.)
– Как Вам удалось выстоять в таких невыносимых условиях? (Э.С.)
– Ну, во-первых, я никакой не «железный человек», в плену первый раз потерял сознание. Когда меня потащили смотреть, как пытали других,
я потерял сознание. «Итак, мы сейчас идём смотреть, как мы пытаем других, и ты будешь смотреть на это весь день», – чтобы развязать мне язык, и я потерял сознание, потому что я не хотел этого, это, наверное, страшно, да?! Поэтому, сейчас чувствую, что я стал не то, чтобы более плаксивым, я стал более чувствительным. Порог моей жёсткости, порог моей отрешённости, умения держать себя – он снизился. Тому причина, наверное, опять же психологическая, я увидел много того, чего мне жалко. С другой стороны, я стал более сентиментальным, это оттого, наверное, что стал больше любить жизнь, я прекрасно понял, что она может оборваться в любую секунду. И поэтому, когда говорят, «а, жить не хочу», то я никогда не разбрасываюсь такими словами. (Н.И.)
– Наверное, у Вас очень тяжёлая, но в то же время очень интересная судьба. Если бы это было возможно, Вы бы повторили пройденный путь? (Э.С.)
– Ну, я не жалею ни о чём прошедшем, не жалею, поэтому, исходя из этой формулировки, я бы, скорее всего, прошёл. Мы не знаем, что бы могло ждать за другим поворотом, влево или вправо бы мы пошли. У нас в России, не знаю, как у Вас там, внутри, бабушки деревенские, привычка есть, если надо вернуться, то обязательно смотрятся в зеркало. (Н.И.)
– У нас присаживаются и выпивают несколько глотков воды. А если кто-то встретится с «плохой ногой», то, чтобы не навредил, молятся Богу…(Э.С.)
– Поэтому, прожить, не прожить ту же самую жизнь, не знаю, во время каких-то ситуаций я не терял веру, я приобретал веру в то, что мои друзья – настоящие друзья. Я приобретал веру, что люди не бросают в трудную ситуацию, я приобретал жизненную уверенность, поэтому какие-то перипетии в жизни давали мне больше убеждений и твёрдости, чем потерь и разочарований. Именно поэтому, у меня родилось такое, что, когда спрашивают – «пошли бы с ним в разведку?», я бы ответил: «да, пойдут со мной в разведку». (Н.И.)
– Вы больше кто: военный человек, «воин» или литератор? (Э.С.)
– Это меня преследовало. По военной судьбе так шло всегда хорошо. Когда выдвигали из нашего курса, я стал первым редактором, первое продвижение, журналы, тогда ещё другие газеты были, по военной стезе у меня всегда шло все хорошо. В какие-то моменты я останавливал себя, не шёл дальше, т.е., казалось бы, иду на повышение, и подал рапорт: «Прошу снять меня с должности, я хочу написать книгу». Я как-то переходил больше к литературе, к литературному процессу, и меня тянуло к этому. (Н.И.)
– Видимо, служба помогла Вам и в творчестве? (Э.С.)
– Служба помогла, если бы я там не служил, я бы работал в другом месте, всё равно бы чем-то занимался, мы в этой жизни всё равно чем-то занимаемся. У меня в жизни была одна встреча: моя первая повесть, печаталась в журнале «Октябрь», главный редактор журнала Анатолий Ананьев, автор романа «Танки идут ромбом». Он предложил публикацию моей повести об Афганистане «Гроза над Гендукошем». И я приезжаю окрылённый, там в Прибалтийских лесах служил, а тут Москва сразу предлагает публиковаться в журнале, и я так, с каким-то таким писательским достоинством, что ли, спросил: «Анатолий Андреевич, может, мне псевдоним взять? Я открыл справочник СССР, там 26 Ивановых, а я 27 буду, и потеряюсь среди Ивановых, поэтому мне нужно взять псевдоним какой-нибудь для первой публикации». Он на меня так посмотрел и говорит: «Назови, Коля, своей фамилией, не хочешь быть 27, становись первым».
И вот это, как-то так в литературе, я вспомнил эту фразу, этот штрих в своей биографии, эту встречу с Ананьевым. Поэтому, армия не мешала, армия дала богатейший материал, армия дала какое-то поле деятельности человеческих судеб, она дала мне проникновение в не то, чтобы к каким-то секретам, а в какие-то места, точки встреч с людьми, которые, сами по себе, являются героями, дают книге повороты сюжетов, я бы никогда не добыл всего этого в другом месте. Я веду курсы «Бастион», курсы журналистов, которые едут в горячие точки. Я их учу выживанию в горячих точках: куда можно ходить, куда нельзя. Я их учу: «Ребята, вот вы приехали в горячую точку, вам надо давать материал. Вы подходите к командиру и просите дать вам что-нибудь, – «дайте мне какого-нибудь героя». Вот этого не должно быть. Вам дадут что-то второстепенное, что-то не то. Вы должны приехать, и вы должны знать, что в армии самая свежая информация бывает в медбате, куда идут раненые, а раненые едут с поля боя. Вы должны там быть, вы должны быть в пункте радиоэлектронной борьбы, потому что туда стекаются все перехваты, все перемещения. Вы должны просить командира: «Подбросьте меня на вертушке на проческу зеленки», вы должны проситься, вы должны вызываться на боевые операции. Тогда командир увидит, что вы специалист в этой области. Дадут такое, какое никому никогда не отдадут, т.к. они работают с профессионалами, видят, что этому человеку можно доверять, он знает всё. Есть у Родины тайны, которые умирают вместе с солдатами, журналист это тоже помнит, и никогда не предаст, не выдаст. Поэтому, работая, как бы, в области литературы, моё поле – это поле военное, я горжусь этим. Но дело в том, что горячие точки – это не армия, это – больше люди и население. И вот стык этот получился, войны и мира, военно- гражданский, жизни и смерти. Вот я оказался на этом стыке. (Н.И.)
– Испокон веков в человеке заложена тяга к борьбе. Вы согласны? (Э.С.)
– Не у каждого, люди разные. И здесь мне вспомнилась ситуация, мы проводим совещание молодых писателей, и мы видим, что у мальчишек отсутствует мужское начало в стихах, нет ничего, стрежня нет какого-то, что-то бесполое, какая там борьба у них. Борьба – это мы, те, у кого мы сидели на коленях, это то, воспитывали нас так родители, или не воспитывали, какие песни мы слушали, какие сказки нам рассказывали: то ли про Дюймовочку, то ли, всё-таки, про Илью-Муромца – для мальчика, всё идёт именно отсюда, а потом, когда человек выбирает какие-то свои поступки, сам начинает думать и формировать свой характер. (Н.И.)
– Общепринято, что с незапамятных времён идёт прогресс человечества. По логике, люди должны становиться «умнее» из поколения в поколение, но они продолжают идти против себя, придумывая всё более и более изощрённые методы убийства и способы уничтожения всего живого на Земле. Что с нами происходит? (Э.С.)
– Вы знаете, Эльбрус, я может немного не согласен, знаете в чём: я думаю, что изощрённые пытки и в средневековье были, ум изощрённый был и как подставить людей. (Н.И.)
– По Вашему мнению, сущность человека, главные его качества, которые заложены природой, не меняются, только – формы… (Э.С).
– Есть подлость, а есть желание помочь. Вот эта подлость сделает такие способы ухищрения, «прищемить хвост», «уколоть зонтиком», а добро, – оно «вытащит за волосинку». В яме, сидим, допустим, и через отверстие к нам опускается пушинка, и мы эту пушинку ловим, и нам не хочется, чтобы она была с нами в яме. И мы эту пушинку, когда нас вечером подняли с ямы, забрали с собой. (Н.И.)
– А Вы не один сидели? (Э.С.)
– Нет, втроём. Вот нас втроём взяли и мы сидели, два парня из Кабардино-Балкарии. (Н.И.)
– Сколько времени? (Э.С.)
– 113 дней, 4 месяца практически. Ну, мы всегда… Есть понятие, что человек просто живёт, а есть – день за день. Человек в десантных войсках, прыгая с парашютом, начинает рисковать, у нас шло день за полтора. На войне у меня день за три идёт, потому что на войне могут убить, в плену всегда идёт день за шесть, вот такая, вот, раскладка. (Н.И.)
– Как семья относится к Вашим постоянным разъездам? Супруга не «ругает»?
– Моя супруга продолжает быть женой офицера, даже когда я снял погоны. Она прекрасно понимает, что это мой стиль жизни, приносящий творческое удовлетворение мне и пользу людям. (Н.И.)
– Чем занимаются Ваши дети, если не секрет? (Э.С.)
– Дети уже взрослые, по моим стопам никто не пошёл. Сын работает юристом, а дочь работает пресс-секретарем лесного хозяйства в районном отделении Московской области. Мои предки из Брянска тоже занимались лесным хозяйством, т.е., «гены заработали через несколько поколений». (Н.И.)
– У нас в Осетии очень любят и уважают спортсменов и военных. Спортом занимались? (Э.С.)
– Я всегда хорошо занимался на турнике, я гимнаст и борец. Пребывая в плену, я иногда выходил в лес, там стоял турник, на котором я демонстрировал «солнце» и другие гимнастические приёмы. Для меня это была ещё и дополнительная возможность подышать свежим воздухом. (Н.И.)
– Какие качества больше всего цените в человеке и какие осуждаете? (Э.С.)
– Я люблю открытость, я люблю «распахнутых людей», наверное, наша писательская профессия заставила меня ловить детали, а по деталям можно сделать вывод о той или иной ситуации, как у А.П.Чехова, «отставил пальчик, и вы интеллигент». Не люблю лицемерие, простить можно, но, как говорят на Кавказе, «мы больше не обнимемся», или как Василий Белов говорил про тех, кто уехал на Запад: «понять можно, но простить нельзя». Я ценю такие человеческие качества, как надёжность и честность.
На 60-летие Союза писателей РФ, два года назад, когда мы смотрели, чего мы достигли и чем мы можем гордиться, то, во время выступления, меня вдруг осенило, что мы можем гордиться, что могилы наших руководителей находятся в одной земле, что никто не уехал, никто не предал Родину: В.А.Соловухин у себя умер, Г.Е.Распутин у себя в Иркутске, В.И.Белов у себя в деревне Тимонихе, С.В.Михалков похоронен на Новодевичьем кладбище, Ю.В.Бондарев там же, В.Н.Ганичев здесь же. Никто не сбежал, давайте будем этим гордиться, а «они» не могут этим гордиться. В.А.Коротич сбежал, который «затеял бузу», вывел первые 200 человек из Союза писателей СССР, во время перестройки. Для того, чтобы оценить человеческие качества писателя, нужно иногда видеть его в быту. Мне повезло в том, что я, по роду своей профессии, привык общаться с людьми военной профессии, с людьми «на стыке»; я пришёл к выводу, что самые надёжные люди, это те, кому командир доверяет нести последнюю фляжку с водой. В таких ситуациях проявляются человеческие качества. (Н.И.)
– В России всегда, в отличие от многих других стран, большое внимание уделялось языкам малочисленных народов. В наше стремительное время, когда скорости возрастают и расстояния «сокращаются», языки некоторых малочисленных народов могут исчезнуть в недалёком будущем. Или Вы так не считаете? (Э.С.)
– Вчера, когда я вручал билеты новым членам Союза писателей России, и услышал эмоциональное выступление одного из них, как раз, по этому же вопросу, я отреагировал, что пока у народа будут такие люди, которые так переживают за родной материнский язык, у которых так горят глаза, – бояться не стоит. Надо работать и работать над сохранением и развитием родных языков. (Н.И.)
– Вопрос, интересующий всех. Недавно российские учёные разработали вакцину от коронавируса «Спутник–5». Самое ценное и самое личностное у человека – это его здоровье. У людей, как всегда, разные мнения: кто-то надеется на эту вакцину, а кто-то – нет. А Вы? (Э.С.)
– Конечно же, надеюсь, потому что она разработана на основе существующих противовирусных и противоинфекционных лекарственных препаратов. После прохождения всех фаз клинических испытаний, наши учёные сделают окончательный вывод, а нам остаётся надеяться на то, что вакцина реально поможет людям в борьбе против этой опасной угрозы. (Н.И.)
– В последнее время люди часто говорят о чипировании. Как Вы относитесь к этому? (Э.С.)
– Мне кажется, что в России найдутся здоровые силы, которые поставят «заслон» так называемому «тотальному чипированию» нашего населения, остановили же в своё время «клонирование». В детстве, в классе шестом, я читал рассказ, фантастику, где учёный изобретал роботов, которые жили за счёт того, что поедали железо. На необитаемом острове робот съел всё, и вдруг изобретатель заметил, что монстр стал охотиться за ним самим. И тогда он вспомнил, что у него остался «золотой» зуб.
Когда у людей нет оружия, люди вынуждены идти на контакт и компромисс. Поэтому, я всегда призываю отобрать оружие, чтобы начать налаживать отношения. (Н.И.)
– Ваши пожелания Осетии, её народу? (Э.С.)
– Осетия – это моё любимое направление, здесь происходили героические и трагические события истории России. Желаю веры и процветания. Осетию России дал Бог. (Н.И.)
– Точно так же, со своей стороны, могу сказать и я: Россию Осетии дал Бог. У нас общие далёкие предки – скифы, и, наверное, этот факт сам по себе говорит уже о многом. К сожалению, на этот раз не получилось посмотреть горы, потому что Вам надо ехать. Но этот пробел можно восполнить в следующий Ваш приезд. Спасибо за интервью. (Э.С.)
– Спасибо за тёплый приём и доброе отношение. Мы пока не прощаемся, поговорим ещё по дороге в аэропорт…(Н.И.)
